Девяносто шестой год. Однажды в администрацию города Радужный, что в Ханты-Мансийском автономном округе, пришёл молодой армянин. Передал письмо на имя мэра и быстро убежал.
– Боялся, что задержат: у меня ни паспорта российского, ни гражданства. Тогда милиция таких, как я, нерусских, на дорогах останавливала, задерживала. А там, на входе в мэрию, милиционер стоял…
В письме говорилось, что с распадом Советского Союза нравственные устои общества пошатнулись, и нужно создавать новые ценности, духовно воспитывать молодежь…
Неожиданно автору позвонили и пригласили на местное телевидение. После знакомства предложили одеться поприличнее и прийти на передачу.
– Мне так было страшно… Сказали поприличнее одеться – а у меня ничего такого нет. Надел пиджак моего брата – а брат-то поменьше меня габаритами… И физически тесно, и давление такое изнутри! Что говорить? Как говорить? Это сейчас я более-менее по-русски разговариваю, а тогда – кое-как, со страшным акцентом… И зубов передних у меня не было, – смеётся Левон. – Шёл как на заклание… В студии направили на меня прожектора – и тоже не знают, что со мной делать. Спрашивают: «А какие вопросы вы хотите, чтобы мы вам задали?» Кое-как выдал, что подготовил… И мне потом говорят: «Теперь раз в неделю приходите, даём вам полчаса…»
Таким был первый опыт миссионерской деятельности пастора церкви «Осинниковская»** Левона Мхитаряна, руководителя миссионерской школы в Новокузнецке. Вспоминает он о нём с улыбкой, но тогда точно было не до смеха…

«Я увидел, что в этой книге – Бог»
– Меня с детства интересовали вопросы жизни и смерти. Кто я? Зачем живу на земле? Что там, после смерти? Помню, в классе четвертом лежу и думаю: «Вот я вижу стену. Но ведь по-любому же за этой стеной что-то есть. Если выйду из комнаты, увижу, что там. Например, горы. А дальше – снова не увижу, но за этими горами тоже что-то есть… Так и жизнь. Не может быть такого, что смерть – и конец жизни. Я не вижу, что за смертью, потому что нахожусь внутри, как в этой комнате. Но за стенами смерти тоже что-то есть…»
Потом, когда уже учился, как студент политехнического вуза понимал, что не может всё так слаженно работать во Вселенной, если нет Творца. Простой пример: сколько шахтёры копают, они ни разу не находили даже простого транзистора, который бы самозародился. А ведь любая живая клетка намного сложнее… Я окончательно убедился, что есть Бог, – в результате размышлений, не имея рядом ни одного верующего человека. И думал, что если у нас есть Творец, то Он не напрасно нас создал – у Него есть какая-то цель, а у человека – предназначение. Ведь когда мы сами делаем какие-то предметы – создаем их для чего-то…
Как-то Левон встретился в автобусе со своим одноклассником – и у него, оказывается такие же мысли. И подумали они, что у проблемы человеческого предназначения есть техническое решение: нужно взять главные книги трёх мировых религий и сравнить их. Что общего будет во всех трёх – это от Бога, а различия люди себе сами напридумывали…
А где взять эти книги? Однажды в доме другого школьного друга он увидел Новый Завет. Это была книга его мамы.
– Я попросил: «Дайте мне почитать!» И мне дали эту книгу. Прочитал первые главы Евангелия от Матфея, Нагорную проповедь – и всё. Увидел, что в этой книге Бог, что это не какое-то рукотворное писание, не человеческое эгоистическое наставление… Это Тот Бог, Которого я искал. И у меня уже отпало желание, да и не было теперь необходимости, искать Бога в других религиях. Потом, по мере своего служения, изучал и другие вероучения. Но уже тогда понял: я нашёл Его.
…Куда же пойти верующему человеку? Конечно, прежде всего, в свою национальную церковь – Армянскую Апостольскую. Каждое утро ходил Левон на службу. Ходил – и мало что понимал. Служение-то шло на староармянском языке, грабаре. А он еще менее понятен современному армянину, чем церковнославянский – русскому. Ведь это самая старая форма классического армянского языка – сложилась ещё во II веке до н. э. Понятны только отдельные слова – и то для тех, кто уже читал Библию.
– Думал, что долг свой отдаю Господу, – поясняет Левон. – Поэтому и ходил…
Он читал Новый Завет, и спрашивал себя: «Правильно ли я понимаю Слово?» Сравнить было не с чем, и не с кем было поговорить…
Случайно (или не случайно?) встретил на остановке полузнакомого парня – так, здоровались иногда. Автобуса долго не было, разговорились, пошли пешком. Оказалось, тот идёт на собрание в евангельскую протестантскую церковь, пригласил с собой…
– Удивило то, что я там увидел. Служение на понятном языке. Выходит проповедник, читает отрывок из Писания, который меня интересует, и объясняет его – именно так, как я его понимаю… И второе – люди. Я их не знал, они меня не знали, но приняли как родного – приветствуют, обнимают... Думаю: «Да кто я такой, чтобы они ко мне так относились?!» Знал свои грехи, чувствовал себя недостойным… Бывало, на выходе народ толпится у дверей, а я стою в сторонке и думаю: «Это святые люди! Как я прикоснусь к ним, такой вот испорченный?!»
Пару месяцев Левон ходил сразу в две церкви. С утра в армянскую григорианскую, а к одиннадцати шёл на собрание в протестантскую…
Однажды решился: на богослужении в евангельской церкви вышел на покаяние:
– Прочитал молитву – и мне так легко на душе стало! Тяжесть греха, чувство своей ущербности, недостойности – всё это ушло. Как будто с меня сняли тяжкий рюкзак. Вышел из собрания – такая легкость, радость… Не шёл домой, а просто бежал. Смотрел вокруг: «Хорошо, что темно вокруг, никто меня не видит!»
Дома, мягко говоря, не одобрили, куда завели Левона духовные искания. В то время вообще считали, что верить в Бога – это стыдно, недостойно для современного советского человека. Если родители и братья всё-таки сдерживались, то другие родственники и высмеивали, и издевались. Им почему-то обидно было: мол, был такой же, как мы, – и вдруг решил стать правильным, в «святые» подался…

«Для чего Он меня создал?»
А жизнь, между тем, шла своим чередом. Уверовал он на пятом курсе политехнического. И уже работал дежурным электромехаником. А через два месяца после окончания института его пригласили работать по специальности – инженером.
И это было удивительно. В начале девяностых в Армении были развал, война, блокада. Хлеб выдавали по карточкам – 150 граммов на человека. И страшная безработица…
А у него – две работы. Через полгода назначили начальником станции, потом – двух…
– Я очень хорошо знал своё дело и любил его... Но со временем понял, что становлюсь как будто одним из винтиков станции. Думал: разве для этого Бог меня создал?! Чтобы я жил так, зарабатывал, производил на свет себе подобных, которые тоже не будут знать, для чего они родились?! И понимал, что это – не моё. Не моё призвание. Мне нужно что-то другое. Но ещё не понимал, что именно…
Рассчитался и поехал в Сибирь, к старшему брату – его направили туда в советское время после окончания института. Есть такой город на севере Ханты-Мансийского автономного округа – Радужный. Город газовиков и нефтяников.
Левон искал в молодом городе протестантскую церковь, но её там не было. Для себя решил: каждое утро перед работой два часа читать Библию и молиться. И два дня в неделю – поститься. Просто чтобы остаться верующим…
– Пару месяцев так прожил… И вдруг почувствовал боль в своем сердце. Боль за неспасённых людей. Знал, что эти переживания от Бога, но не понимал, почему мне так больно. Установились близкие-близкие отношения с Господом, я чувствовал, как Дух Святой говорит мне: «Смотри, чем ты занимаешься: за четыреста долларов работаешь двенадцать часов в сутки. А вот эти драгоценные души – которые ты видишь на работе, в автобусе, по соседству – пойдут в ад…»
Эти переживания были настолько сильными, что я уже не молился, а просто плакал. Чувствовал, как больно Господу смотреть, что люди гибнут в своем неведении. И не знал, что делать: у меня ни опыта, ни знаний, и рядом никого нет. И телефонов мобильных тогда не было…
Вот тогда и написал Левон письмо в администрацию Радужного. И провёл первую передачу на местном телевидении. Ту самую, от которой до сих пор – мурашки по телу.
После неё он всё-таки связался с церковью в Нижневартовске – там оказались видеокассеты проповедей в хорошем качестве. Съездил за 130 километров, привёз и каждую неделю приносил на телевидение очередное видео…
Решил воссоздать в Радужном церковь – оказывается, раньше приезжал миссионер, проводил богослужения. Но когда он уехал, люди разбрелись. Нашёл Левон ещё одного верующего, стали собирать вокруг себя группу – человек двенадцать уже было…
И тут начала мама звонить. Настоятельно просила приехать: «Женись, а потом делай, что хочешь!» Поехал домой:
– Мысли были такие: «Сейчас приеду, быстренько женюсь – и вернусь». Не женитьба была на первом месте, а чтобы побыстрее отпустили…

С чего начинается церковь?
Быстро не получилось, смеётся Левон. Пока нашёл невесту – само собой, она должна была быть верующей, пока познакомился – молился, чтобы от Господа была, пока влюбился… А там канадцы открыли миссионерскую школу, стали набирать учеников. Желающих учиться было очень много. На церковь давали 2–3 направления. Но в церковь, где был Левон, входили четыре районные, там тянули жребий – и ему направление не досталось. Поехал к старшему пастору, он дал дополнительную путевку…
На распределении Левон рассказал о своем желании вернуться в Радужный. Но ему посоветовали поехать в Новокузнецк – там хороший пастор, Илья Банцеев, который поддержит. К тому же, он хочет открыть церковь в Осинниках.
– Приехал сюда, не зная куда. Знал только, что должны встретить в аэропорту. Со мной жена беременная, сын, которому два года. И в кармане двести рублей – даже не понимал, что можно купить на них. Сижу в самолете и думаю: а вдруг не встретят? Что буду делать?!
Слава Богу, встретили, отвезли на квартиру. Но первое время, говорит Левон, жена постоянно плакала. Он-то привык к трудностям – два года отслужил в российской армии, жил в Сибири. А для Нуне всё было ново, странно – и климат, и отсутствие родных, и бытовая неустроенность…
В Моей Церкви*, тогда она называлась Новоильинской, молодых миссионеров старались окружить заботой и вниманием…
И тут произошло страшное: Нуне, которая была на шестом месяце беременности, потребовалась операция. А у них и полиса медицинского нет. И врачи сказали: жизнь мы спасём, но бесплатно сделаем широкий разрез, хотя можно использовать лапароскопию, и лежать она будет в коридоре, а не в палате… И назвали цену – если сделать всё как надо, по-человечески, будет стоить более пяти тысяч.
– Для человека, который приехал с двумя сторублевками в кармане, это была невероятная сумма… Рассказал пастору Илье. И он очень сильно поддержал тогда: и морально, и заплатил за операцию. Я до сих пор вспоминаю об этом с сильными переживаниями… Очень благодарен пастору Илье. Ведь мог бы сказать: миссионер должен испытывать трудности, они его закаляют… – говорит Левон и тут же соглашается: пастор Илья никогда бы так не сказал.
– Вот когда мы приехали на съемную квартиру в Осинниках, – вспоминает он, – и я спустился вечером с сыном во двор погулять – тогда и почувствовал по-настоящему, что такое одиночество. Понимал, что не брошен, но… Вокруг никого из знакомых, и чтобы просто позвонить, нужно идти в переговорную…
Стало полегче и повеселее, когда приехал Андрей Чернявский с семьей. Потом потихонечку с людьми познакомились…
Спрашиваю: с чего начинается церковь?
– Тоже не знали, с чего начинать, что делать, – смеётся Левон. – Собрания проводили у нас дома. Два раза в неделю выходили на улицы на евангелизацию. У нас была уличная библиотека: выставляли в людных местах столик, раскладывали христианскую литературу и давали людям почитать книги. Чтобы иметь обратную связь, записывали адреса своих читателей… Столько у нас было радости, когда кто-то интересовался, где мы собираемся, и говорил: «Я прийду, обязательно прийду!» И мы перед собранием ждали: вот сейчас, сейчас… И никто не приходил.
Потом появился первый человек, он привёл своих знакомых… На Новый год организовали в Доме культуры концерт, пригласили своих подписчиков, кто книги брал. Пришло очень мало взрослых, но детей было много…
Сейчас в церкви около семидесяти человек зимой, летом поменьше. Купили домик на въезде в Осинники. Было очень тесно. Однажды в город приехал мужчина из Америки и пришёл на служение. Как раз праздновали десятилетие церкви. И он потом рассказывал о своих впечатлениях: «Когда я вошёл туда, за мной в проходе поставили дополнительные стулья, чтобы люди могли сесть. Жарко, кондиционеров нет, окна не открываются. Стою и думаю: если мне плохо станет, как меня отсюда вынесут?!»
Левон пригласил его к себе в дом. Посмотрел гость: более чем скромно живет пастор. И сказал: «У меня на сердце вам помочь. Но ещё не знаю, как…»
– Ну, бывает так: приехали гости, уехали – «Приезжайте к нам! Когда-нибудь…» А он уехал – и настойчиво: «Сделай загранпаспорт», «Возьми визу в посольстве, я приглашение пришлю…»
В общем, отправился Левон в Миннесоту, на заработки. Александр – так звали американского гостя – не очень богатый человек, поэтому устроил сибирского пастора в свою строительную фирму: «Что заработаешь – это для семьи, а в выходные будем выступать в церквях, собирать пожертвования для строительства церкви в Осинниках». Несколько раз ездил так Левон в Америку на заработки, а волонтеры оттуда приезжали строить церковь…
И вот теперь есть просторный зал «человек на двести, если скамейки поплотнее поставить». Ну, а сам Левон – признанный строитель. Его зовут, когда надо где-то помочь. Например, он возглавлял бригаду добровольцев из Моей Церкви*, которая ездила в Бурятию строить реабилитационный центр – там трудятся миссионеры из Новокузнецка, Денис и Марина Васильевы…

Чего хотят люди, чего хочет пастор?
Зачем люди приходят в церковь? Ответ простой: чаще всего в церковь их приводят проблемы. Когда они берут за горло, и некому уже помочь. И люди хотят получить помощь и поддержку.
Рассказывать о тяжелых жизненных историях можно бесконечно: наркомания, алкоголизм, потеря работы, неудачи в бизнесе, семейные разногласия… Как правило, глубинная причина у всех у всех таких разных проблем одна – эгоизм. Человек винит других людей, ему не нравятся обстоятельства его жизни, он хочет, чтобы и люди изменились, и всё-всё вокруг подстроилось под него – и тогда-то уж у него всё будет замечательно, ведь он сам по себе такой хороший… И не понимает, что изменить ситуацию часто можно единственным способом – измениться самому. Только это он и может сделать – с Божьей помощью…
Левон рассказывает, как одна семья оказалась на грани развода. А ведь любят друг друга, разводиться не хотят… И жить вместе невыносимо. Стали разбираться – и оказалось, что каждый старался изменить другого. И молитвы-то были: «Боже, пусть он…», «Господи, сделай так, чтобы она…» А Бог – не бабка-знахарка с приворотным зельем и любовными заговорами. Он ценит человеческую свободу и никогда не переступает порог доброй воли. И действует только когда человек сам приглашает Его в свою жизнь: «Господи, измени меня, направь меня, дай мне силы, мудрости, терпения…»
Очень помог семинар о семейных отношениях, который провёл Александр Кириллов. Эти люди смогли изменить себя, своё отношение друг к другу. Живут вместе, служат в церкви и ещё одного ребёнка родили…
Ну, а чего хочет пастор? Мы обычно об этом не спрашиваем – вроде и так всё понятно. Чтобы церковь росла, в конце концов, тогда ведь и больше людей спасётся…
А вот и не совсем так.
– Для нас самое важное – научить людей любить, – говорит Левон. – Когда Иисуса спросили, какая самая главная заповедь, он ответил, если коротко: «Люби Бога и люби ближнего». В Евангелии от Матфея Он говорит: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: Возлюби ближнего твоего, как самого себя. На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки». Задача церкви – рассказать о Боге, о Его величии, красоте, мудрости, милосердии, любви к людям… Так, чтобы человек влюбился в Него. И второе – научить претворять любовь к Богу в деятельную любовь к людям…
В общем-то все священнослужители знают эти две заповеди. И вроде бы все от Бога и все при Боге… Но результат разный. Видимо, мало знать, что говорит Иисус, нужно, чтобы заповеди Его изменили сердце…

Маленькие правила любви
Об этом я думал, когда слушал пастора Левона о его пасторском служении. Слова «нужно», «должно» – не от него. Это мне важно что-то подытожить, сделать выводы. С пастором Левоном мы просто беседовали. И вот отрывки из нашей беседы – я их выбрал и, конечно, вырвал из контекста. И оттого в них, может быть, появился излишний пафос, которого не было изначально.
– Если мне приходится выбирать, что делать: помочь брату вещи перевезти или поехать на интересный семинар, где получу очень много полезного для служения, – пойду помогать брату. Потому что на семинаре только учат, как надо любить ближнего, а помощь – и есть исполнение заповеди любви к нему…
– У каждого проповедника свой метод подготовки. Кто-то расписывает темы на год, кто-то последовательно разъясняет основные положения Библии... Самый худший подход, для меня неприемлемый, – построить проповедь на проблемах прихожан. Человек открыл тебе душу свою, он становится ранимым, а ты рассказываешь это всем. Имя не называешь, а он всё равно чувствует себя обманутым…
– Я долго молюсь перед подготовкой к проповеди, чтобы Бог дал откровение, о чем мне говорить, как затронуть сердца моих слушателей: «Господи, о чём Ты хочешь чтобы я проповедовал?» Когда получаю Слово Божье, начинаю много размышлять, что-то читать, смотреть, делать заметки… Не получаю – проповедь сухая, дежурная. Если я уверен, что говорю от Господа, тогда смело выхожу на сцену. И мне неважно, что люди скажут. Потому что исполняю волю Божью… И нередко люди, о которых я не знаю и даже не подозреваю об их жизненных обстоятельствах, подходят и говорят, что я говорил именно для них… И они понимают, что это не от меня – от Господа… Идеальная проповедь, по моему пониманию, должна звучать как пророчество – ты взял от Бога Слово и передал людям…
– Есть такой период младенчества в жизни пастора, когда ты получил какие-то знания и думаешь: «Вот теперь я готов ко всему!» Как пастор Илья говорит: «Когда я был молод и всё знал…» А потом понимаешь: нужно всегда учиться. Для меня пример – пастор Рафаэль из церкви в Армении, где я уверовал. Он для меня человек авторитетный. На его проповедях учусь и грамотно преподавать, и любить Бога и людей…
– Всё время думаю: достаточно ли понятно излагаю свои мысли на русском языке? Библия показывает, как просто и ясно говорить о сложном. Царство Небесное – такое необъятное, непостижимое для человеческого разумения! А Иисус Христос говорит о нём просто, доступно – притчами о горчичном зерне, сеятеле, блудном сыне…
– Относительно слов «моя паства», «мои прихожане»… Апостол Петр говорит: «Пастырей ваших умоляю я: пасите Божие стадо, какое у вас…» У меня много недостатков, но могу гордиться (хотя это слово не христианское), что я очень внимателен к тому, чтобы не манипулировать людьми, не использовать их доверие. И люди не мои, и церковь не моя – они принадлежат Христу. На мой взгляд, пастору следует об этом постоянно напоминать. Потому что ты привязываешься к людям, они становятся родными. И когда кто-то уходит в другую церковь, бывает больно, сложно отпускать… Но это Божий человек – не твой…
– Человек важнее, чем его служение… Были случаи, когда я говорил брату, незаменимому в церкви человеку: «Оставляй пока своё служение. Потому что дома тебя нет. Ты нужен жене, детям». Или: «Иди зарабатывай для семьи»…
– Очень сложный вопрос – как относиться к людям, которые грешат… Всегда хочу проявить милость к ним. Но при этом чувствую давление со стороны верующих – хороших, которые не грешат. И они возмущаются: «Как можно так поступать?! Вот видишь, что он натворил!» И надо какие-то меры дисциплинарные применять… И вроде правильно говорят… Но, может быть, не с правильным сердцем. Похоже на то, как если твой ребёнок что-то натворил – «Ух ты, мой хороший! Больше так, пожалуйста, не делай…» А чужой: «Смотрите, какой невоспитанный!»
У пастора – сердце отцовское…

Вызов именно тебе
Про отцовское сердце – это верно. Давно подмечено: люди, вырастившие детей, гораздо мягче, более снисходительны к молодежи. У Левона и Нуне – их двое: сын Армен и дочь Есфирь. Они тоже христиане, помогают отцу в служении…
А эта мягкость, готовность вникнуть, понять, извинить и даже простить чувствуется, когда пастор Левон рассказывает о миссионерской школе. Здесь не требуют, чтобы все выпускники непременно отправились на миссию.
Он знает, что это такое. Ценит уже то, что его ученики сделали первый свой шаг веры навстречу неизведанному – оставили всё и пошли учиться. Очень тепло говорит о тех, кто продолжил путь: Роман Тарасов – Междуреченск и Вершина Тёи, Александр Тептанов – Мыски, Иван Гилев – на Алтае, Олег и Светлана Лехайм – на севере Бурятии…
Знает, что это невероятно трудно. Миссионерство, особенно в Сибири, – это каждодневный подвиг. И в то же время пастор Левон может с чистой душой говорить в своей проповеди:
– Когда Голиаф вышел против израильтян, все воины израильские восприняли это как вызов всему войску. А Давид – не сильный воин, обычный пастух, младший сын в семье – как вызов самому себе… Сегодня мир бросает нам вызов. И многие верующие сидят и думают: «Ну, это же вызов так, в общем, всей церкви… Есть старшие братья, другие воины… Это не моё дело». А есть люди, которые воспринимают этот вызов как вызов лично себе…

Никита Серебряный

Золотые слова
«Никто, зажегши свечу, не покрывает её сосудом, или не ставит под кровать, а ставит на подсвечник, чтобы входящие видели свет». Евангелие от Луки, 8:16

Церковь «Осинниковская»** – Местная религиозная организация Церковь христиан веры евангельской пятидесятников «Осинниковская» г. Осинники.