Жизнь в Новом Свете
Дмитрий и Ульяна Шайхутдиновы
В Моей Церкви прошла очень необычная свадьба. Куда там бразильским сериалам! И причем в этой истории ни капли вымысла.
… Дмитрий, жених, очень волновался – был как натянутая струна. Начал было рассказывать о себе, своей жизни: «И поехал я в Новый Свет...»
Внезапно поднялась суета, кто-то крикнул: «Невеста приехала!» Бледный, он побежал вниз встречать.
Поднялись вместе. Невеста – самая настоящая: красивая, в белом платье, с замысловатой заколкой на голове. Вот только глаза какие-то нерадостные, даже растерянные. Будто не решила для себя, что делать – уйти прямо сейчас или остаться. Да и жених какой-то скованный, берет невесту за руку осторожно, словно это хрупкий цветок с ядовитыми шипами – не сломать бы и не оцарапаться самому.
Волнение, скажете, понятно – ведь это церковное венчание. Притом не дань моде, как это иногда бывает среди «крещеных». По-настоящему верующие люди заключают брачный союз перед Богом на всю оставшуюся жизнь – решают «быть вместе и в горе, и в радости». И не только перед Богом, а перед всей церковной общиной.
С одной стороны, сомнения, как говорится, приличествуют. А вдруг ты плохо знаешь человека? Люди ведь всегда хотят выглядеть лучше, чем они есть. А тут – брак на всю жизнь. Можно, конечно, рассуждать, как Сократ, который дал совет юноше жениться в любом случае: «Попадется хорошая жена – будешь счастливым, плохая – станешь философом». Однако не многовато ли философов получается тогда на квадратный метр нашей незамысловатой жизни?
Ну, а с другой стороны, конкретно к этим жениху и невесте, собственно говоря, такие рассуждения вообще не пристали. Четырнадцать лет Шайхутдиновы прожили вместе. У них четверо детей. Узнали друг друга так, что не дай Бог кому другому такого знания. Когда два года назад Дмитрий после очередного загула подошел к ней и попросил денег на билет: «Хочу уехать», Ульяна несказанно обрадовалась. С надеждой спросила: «Ты точно уедешь – насовсем?!»
– Дима, Господь повелевает, чтобы ты любил Ульяну как Христос любит свою церковь – любовью жертвенной, любовью самоотверженной. Он любил свою церковь так, что предал Себя на казнь за неё… Ульяна, Бог повелевает тебе подчиняться мужу своему. Брак – это самая лучшая площадка, чтобы мужчина и женщина сделались святыми. Молитесь, чтобы Бог открыл вам Свои заповеди и показал вам самих себя, – наставлял новобрачных старший пастор Моей Церкви Илья Банцеев.
Дмитрий и Ульяна стояли и слушали его с влажными глазами. В какой-то момент руки их соприкоснулись – и невеста инстинктивно отдернула свою ладонь, будто обожглась…
И была свадьба. Конечно, безалкогольная, как принято у евангельских христиан – много хорошей еды, веселья, шутливых конкурсов, песен, но ни грамма вина. И танец жениха и невесты – лицом к лицу, рука в руке. И, кажется, а может, только показалось, лед начал немного таять…
Потом они рассказывали о себе. Говорил, в основном, Дмитрий, Ульяна уточняла и дополняла. И жизнь их разворачивалась, как туго свёрнутая и спрятанная на антресолях дорожка. Наверное, это нужно и важно – время от времени говорить и вспоминать о прожитом вместе. Чтобы из двух переплетенных линий получился понятный, осмысленный узор…
Судьба Дмитрия Шайхутдинова похожа на судьбы тысяч мальчишек девяностых. Жил в шахтерском городке Березовском. Отец погиб на шахте. Мальчишка сразу бросил школу. Воспитывала улица – дворовые компании, алкоголь, наркотики, воровство... Посадили по малолетке. Вышел – снова тюрьма. В восемнадцать лет гастролировал по всей России, воровал. В Курской области поймали, дали десять лет. К маме приехал только в 2004 – она уже жила в Междуреченске. Увиделись впервые за много лет…
– Родным я запрещал приезжать на свидание, – объясняет Дмитрий. – Собирался всю жизнь провести в тюрьме – по воровским понятиям и не хотел, чтобы они переживали обо мне…
В Междуреченске решил всё-таки зацепиться за свободную жизнь. Нашёл хорошую женщину, это была подруга сестры. Судьба Ульяны тоже складывалась не слишком ладно – в девятнадцать осталась с двумя детьми. Стали жить вместе. А старое не отпускало – вернулись наркотики. Бегал по городу в поисках зелья, домой приходил только ночевать…
– Я была беременной, когда он начал колоться, – вспоминает Ульяна. – Как Ваня родился, он месяца на два «завязал». Потом опять укололся… Бросал и начинал снова. Так семь лет прошло, уже и Маша родилась, и я смотрю на него: вот ведь умрёт скоро, умрёт! Собрала его и детей и повезла в деревню Новый Свет, в Ижморском районе. Думала, далеко от города, наркотиков не достанет… И тут испытала шок: он начал пить! И такой у меня был страх – ведь нужно четырех детей кормить! Как одной вытянуть?
Дом, корова, хозяйство. Чтобы прокормить, одеть и обуть детей, приходилось иногда «работать на трёх работах» – в деревне мало платят. Кочегарка, пекарня, магазин…
– Любила, – говорит. – А потом всё как-то притупилось. И стала понимать: девочки растут, видят его отношение ко мне, к семье. И когда войдут во взрослую жизнь, будут думать, что это нормально… Начала его выгонять, выгонять…
– Ну, как выгонять? Сначала она прекратила всякие отношения со мной, всем видом давала понять, что я в доме лишний, – рассказывает Дмитрий. – А меня это устраивало – лишь бы никто мне не мешал. Мог неделю дома не ночевать. Приду, более-менее устрою хозяйство – и опять в запой... Не мог остановиться. Неделю–две не пью – сразу гордыня прёт: да я сам это бросил! Деньги появляются – думаю: возьму водки хорошей, расслаблюсь. И опять две недели «расслабляюсь»…
– Часы были такие, природные, – горько усмехается Ульяна. – Две недели пьёт – две недели трезвый, всегда ровно… Сначала он вроде как меня за что-то «проучивал», «воспитывал», а потом просто не мог остановиться…
– В последнее время я так пил, так вёл себя в посёлке... У нас речка в деревне, мог напиться и, как купался в ярко-красных семейных трусах, пойти в центр и ходить там… И все смотрели на меня, как я брожу и валяюсь пьяный. Ну, как будто напоказ! И Ульяна стала уже в открытую говорить: «Уходи!» Вызывала милицию – мы ведь не расписаны, прав на жильё не имею… И однажды утром я проснулся с ясной мыслью – надо немедленно куда-то ехать. Хоть куда! Подошёл к Ульяне, попросил денег на дорогу. Она только спросила: «Ты точно уедешь?» – «Да», – говорю. Собрал вещи и отправился к сестре в Междуреченск…
Нашёл в городе работу, но как только появились деньги – снова запил. И тогда сестра, она уже к тому времени верующей была, позвала его с собой в церковь.
– Уже в конце, когда был призыв к покаянию, – вспоминает Дмитрий, – она меня толкает: «Иди, иди!» Я как в тумане вышел, повторил за пастором молитву покаяния. Пришёл из церкви с осознанием своего греха – Господь всё-таки коснулся сердца…
Но в жизни, кажется, ничего не изменилось. После работы ребята пригласили с собой. Взяли бутылочку, сели на лавочку…
– Ничего не пойму: они матерятся – а мне уши режет... Сам заматерюсь – всё как-то резко, непривычно… Выпил – и очнулся во дворе. Мне по голове стукнули… Дополз до дома, отлежался три дня, пошёл на работу… Когда получил получку – отправились с ребятами в бар. Очнулся уже с пробитой головой – лежу на асфальте. Дворник подметает, толкает меня. Поднялся – ни денег, ни документов. И у меня мысль такая: «Всё, это в последний раз». И дворник ещё говорит: «Если бы тебя чуть посильнее ударили – ты вообще бы не проснулся!»
…И отправился Дмитрий на реабилитацию в «Тюремное служение». Через месяц прошёл крещение Святым Духом в Новоильинской церкви (Моя Церковь):
– Мне Писание открылось, я стал молиться – за семью, за себя. Работал, помогал бывшей жене деньгами. Когда возвращались с конференции в Красноярске, попросил братьев заехать к Ульяне. Тогда она и покаялась тоже… Хотя и не понимала тогда, что сделала, зачем… Мы уехали – мне надо было ещё год провести на реабилитации. Она снова осталась одна с детьми…
Потом был летний лагерь, и приехали отдыхать четверо его детей и племянники – помогла церковь. Все покаялись, приняли Христа. Сын вообще по месяцу, по два жил с отцом в Новокузнецке. А Дмитрия тянуло в Новый Свет, он поверил, что Господь хочет направить его служить миссионером в родном поселке. И у брата во Христе Виталия, освободившегося из колонии, тоже было видение – служить там. Ведь церквей в деревнях на севере Кузбасса совсем мало, даже православных, а люди погибают от пьянства… Пошли учиться в миссионерскую школу.
После лагеря дети вернулись домой, и Ульяна позвонила из деревни: «Не могу здесь больше находиться!»
– У меня паника была. Скоро зима, а дров нет, в доме разруха, нет сена корове, кормов свиньям. На зарплату в шесть тысяч с четырьмя детьми в деревне не выжить… Думала, брошу дом, возьму детей – и к родителям, – вспоминает она.
А сама все одно твердила бывшему мужу: «Жить с тобой не буду! Столько ты мне плохого сделал…»
– Ну, не могла уже… И обиды, и ненависть.., – виновато говорит Ульяна. – Он прикасается, а меня до сих пор как током бьет. Защитная реакция, что ли выработалась за эти годы. Но я думаю, мы это со временем преодолеем…
– Да, – соглашается Дмитрий, – реакция ещё осталась. Потому что когда наркотики, там такие вещи творятся…
В общем, он решил возвращаться. Были сомнения: какой, мол, из тебя пастырь, если даже миссионерскую школу не окончил?! Да и как люди отнесутся к человеку, который в одних трусах по деревне пьяный шатался? Не лучше ли уехать в другое место – где никто не знает, каким ты был прежде?
И был ясный ответ от Господа: «Я для тебя уже церковь собрал». И разве это честно – скрывать от людей, каким ты был до того, как коснулся твоего сердца Господь... Он явил Свою силу, изменил тебя совершенно, а ты будешь это чудо прятать?!
И ещё одно мучало: в Писании сказано, что если неверующая жена отказывается жить с тобой, христианином, ты можешь считать себя свободным от обязательств. Мужчина ещё молодой, а вокруг полно сестер незамужних… «Нехорошо человеку одному». Пошёл с этим к пастору, чтобы разрешил от брачных уз, пусть они и неформальные.
…Не сказал пастор Илья ни «разрешаю», ни «запрещаю». Деликатно поговорил, напомнил про детей…
В общем, приехали Дмитрий с Виталием в Новый Свет. А Ульяна забрала младшую дочь, десятилетнюю Машу, и уехала в Междуреченск: «Я столько лет одна с детьми была, теперь ты поживи».
– У меня даже сомнений не было почему-то, я не переживала за детей. Была уверенность, что всё с ними будет хорошо, – говорит Ульяна.
– «Сомнений не было» – алкашу детей оставить, - шутливо ворчит Дмитрий и продолжает свой рассказ:
– Начал служить с рвением. Люди встретили настороженно, помнили, каким я был. Но церковь действительно собралась. Стали приезжать братья, сестры – служения проходят по воскресеньям. Постоянно много гостей... В доме поставили новые окна, хозяйство умножилось – корова, две телки, бык, свиньи. Братья благословили кроликами, привезли инкубатор, козла и козу – не знаю, что с ними делать… Гектар земли – один дом, второй… Оформили участок земли под строительство дома молитвы… И тут я понял, что приоритеты-то расставил неправильно: семья оказалась на втором, а то и на третьем месте. Стал налаживать отношения…
Ульяна, Бог так устроил, оказалась в Междуреченске среди христиан – и дома, и на работе. Ходила в церковь. Дмитрий, когда она уезжала, поставил условие – посещать курс «Брак без сожалений». А сердце Ульяны – в деревне, с детьми. Все мысли о них. Началась депрессия.
– Как приду в церковь – два часа стою и плачу…
Наконец, не выдержала, позвонила Дмитрию, попросила денег на дорогу, но снова строго предупредила: «Жить с тобой не буду!»
– Ну, ладно, – говорит Дмитрий. – Стали проживать в одном доме, вместе служить людям. И Бог так сделал, что даже никаких помыслов греховных не возникало, жили в чистоте…
– Дети всё время вокруг него: «Папа, папа!» И это меня подкупало, заставляло по-другому посмотреть на него…
Предложение сделал неожиданно для неё. Попросил поехать с ним на конференцию по тюремному служению – помочь чем-то. Там, при всём честном народе, и попросил руки и сердца. Прямо скажем, здорово рисковал… Но Ульяна согласилась.
И вот мы сидим, разговариваем про такую сложную жизнь. В соседнем зале гремит музыка, гости смеются… И мы все понимаем, что точку в этой истории ставить негде. Бог стёр её, эту жирную точку. Он изменил этих двоих и дал им возможность жить вместе. В горе – куда ж без него на Земле?! И в радости – ищите, люди, пути к ней…
Никита Серебряный
… Дмитрий, жених, очень волновался – был как натянутая струна. Начал было рассказывать о себе, своей жизни: «И поехал я в Новый Свет...»
Внезапно поднялась суета, кто-то крикнул: «Невеста приехала!» Бледный, он побежал вниз встречать.
Поднялись вместе. Невеста – самая настоящая: красивая, в белом платье, с замысловатой заколкой на голове. Вот только глаза какие-то нерадостные, даже растерянные. Будто не решила для себя, что делать – уйти прямо сейчас или остаться. Да и жених какой-то скованный, берет невесту за руку осторожно, словно это хрупкий цветок с ядовитыми шипами – не сломать бы и не оцарапаться самому.
Волнение, скажете, понятно – ведь это церковное венчание. Притом не дань моде, как это иногда бывает среди «крещеных». По-настоящему верующие люди заключают брачный союз перед Богом на всю оставшуюся жизнь – решают «быть вместе и в горе, и в радости». И не только перед Богом, а перед всей церковной общиной.
С одной стороны, сомнения, как говорится, приличествуют. А вдруг ты плохо знаешь человека? Люди ведь всегда хотят выглядеть лучше, чем они есть. А тут – брак на всю жизнь. Можно, конечно, рассуждать, как Сократ, который дал совет юноше жениться в любом случае: «Попадется хорошая жена – будешь счастливым, плохая – станешь философом». Однако не многовато ли философов получается тогда на квадратный метр нашей незамысловатой жизни?
Ну, а с другой стороны, конкретно к этим жениху и невесте, собственно говоря, такие рассуждения вообще не пристали. Четырнадцать лет Шайхутдиновы прожили вместе. У них четверо детей. Узнали друг друга так, что не дай Бог кому другому такого знания. Когда два года назад Дмитрий после очередного загула подошел к ней и попросил денег на билет: «Хочу уехать», Ульяна несказанно обрадовалась. С надеждой спросила: «Ты точно уедешь – насовсем?!»
– Дима, Господь повелевает, чтобы ты любил Ульяну как Христос любит свою церковь – любовью жертвенной, любовью самоотверженной. Он любил свою церковь так, что предал Себя на казнь за неё… Ульяна, Бог повелевает тебе подчиняться мужу своему. Брак – это самая лучшая площадка, чтобы мужчина и женщина сделались святыми. Молитесь, чтобы Бог открыл вам Свои заповеди и показал вам самих себя, – наставлял новобрачных старший пастор Моей Церкви Илья Банцеев.
Дмитрий и Ульяна стояли и слушали его с влажными глазами. В какой-то момент руки их соприкоснулись – и невеста инстинктивно отдернула свою ладонь, будто обожглась…
И была свадьба. Конечно, безалкогольная, как принято у евангельских христиан – много хорошей еды, веселья, шутливых конкурсов, песен, но ни грамма вина. И танец жениха и невесты – лицом к лицу, рука в руке. И, кажется, а может, только показалось, лед начал немного таять…
Потом они рассказывали о себе. Говорил, в основном, Дмитрий, Ульяна уточняла и дополняла. И жизнь их разворачивалась, как туго свёрнутая и спрятанная на антресолях дорожка. Наверное, это нужно и важно – время от времени говорить и вспоминать о прожитом вместе. Чтобы из двух переплетенных линий получился понятный, осмысленный узор…
Судьба Дмитрия Шайхутдинова похожа на судьбы тысяч мальчишек девяностых. Жил в шахтерском городке Березовском. Отец погиб на шахте. Мальчишка сразу бросил школу. Воспитывала улица – дворовые компании, алкоголь, наркотики, воровство... Посадили по малолетке. Вышел – снова тюрьма. В восемнадцать лет гастролировал по всей России, воровал. В Курской области поймали, дали десять лет. К маме приехал только в 2004 – она уже жила в Междуреченске. Увиделись впервые за много лет…
– Родным я запрещал приезжать на свидание, – объясняет Дмитрий. – Собирался всю жизнь провести в тюрьме – по воровским понятиям и не хотел, чтобы они переживали обо мне…
В Междуреченске решил всё-таки зацепиться за свободную жизнь. Нашёл хорошую женщину, это была подруга сестры. Судьба Ульяны тоже складывалась не слишком ладно – в девятнадцать осталась с двумя детьми. Стали жить вместе. А старое не отпускало – вернулись наркотики. Бегал по городу в поисках зелья, домой приходил только ночевать…
– Я была беременной, когда он начал колоться, – вспоминает Ульяна. – Как Ваня родился, он месяца на два «завязал». Потом опять укололся… Бросал и начинал снова. Так семь лет прошло, уже и Маша родилась, и я смотрю на него: вот ведь умрёт скоро, умрёт! Собрала его и детей и повезла в деревню Новый Свет, в Ижморском районе. Думала, далеко от города, наркотиков не достанет… И тут испытала шок: он начал пить! И такой у меня был страх – ведь нужно четырех детей кормить! Как одной вытянуть?
Дом, корова, хозяйство. Чтобы прокормить, одеть и обуть детей, приходилось иногда «работать на трёх работах» – в деревне мало платят. Кочегарка, пекарня, магазин…
– Любила, – говорит. – А потом всё как-то притупилось. И стала понимать: девочки растут, видят его отношение ко мне, к семье. И когда войдут во взрослую жизнь, будут думать, что это нормально… Начала его выгонять, выгонять…
– Ну, как выгонять? Сначала она прекратила всякие отношения со мной, всем видом давала понять, что я в доме лишний, – рассказывает Дмитрий. – А меня это устраивало – лишь бы никто мне не мешал. Мог неделю дома не ночевать. Приду, более-менее устрою хозяйство – и опять в запой... Не мог остановиться. Неделю–две не пью – сразу гордыня прёт: да я сам это бросил! Деньги появляются – думаю: возьму водки хорошей, расслаблюсь. И опять две недели «расслабляюсь»…
– Часы были такие, природные, – горько усмехается Ульяна. – Две недели пьёт – две недели трезвый, всегда ровно… Сначала он вроде как меня за что-то «проучивал», «воспитывал», а потом просто не мог остановиться…
– В последнее время я так пил, так вёл себя в посёлке... У нас речка в деревне, мог напиться и, как купался в ярко-красных семейных трусах, пойти в центр и ходить там… И все смотрели на меня, как я брожу и валяюсь пьяный. Ну, как будто напоказ! И Ульяна стала уже в открытую говорить: «Уходи!» Вызывала милицию – мы ведь не расписаны, прав на жильё не имею… И однажды утром я проснулся с ясной мыслью – надо немедленно куда-то ехать. Хоть куда! Подошёл к Ульяне, попросил денег на дорогу. Она только спросила: «Ты точно уедешь?» – «Да», – говорю. Собрал вещи и отправился к сестре в Междуреченск…
Нашёл в городе работу, но как только появились деньги – снова запил. И тогда сестра, она уже к тому времени верующей была, позвала его с собой в церковь.
– Уже в конце, когда был призыв к покаянию, – вспоминает Дмитрий, – она меня толкает: «Иди, иди!» Я как в тумане вышел, повторил за пастором молитву покаяния. Пришёл из церкви с осознанием своего греха – Господь всё-таки коснулся сердца…
Но в жизни, кажется, ничего не изменилось. После работы ребята пригласили с собой. Взяли бутылочку, сели на лавочку…
– Ничего не пойму: они матерятся – а мне уши режет... Сам заматерюсь – всё как-то резко, непривычно… Выпил – и очнулся во дворе. Мне по голове стукнули… Дополз до дома, отлежался три дня, пошёл на работу… Когда получил получку – отправились с ребятами в бар. Очнулся уже с пробитой головой – лежу на асфальте. Дворник подметает, толкает меня. Поднялся – ни денег, ни документов. И у меня мысль такая: «Всё, это в последний раз». И дворник ещё говорит: «Если бы тебя чуть посильнее ударили – ты вообще бы не проснулся!»
…И отправился Дмитрий на реабилитацию в «Тюремное служение». Через месяц прошёл крещение Святым Духом в Новоильинской церкви (Моя Церковь):
– Мне Писание открылось, я стал молиться – за семью, за себя. Работал, помогал бывшей жене деньгами. Когда возвращались с конференции в Красноярске, попросил братьев заехать к Ульяне. Тогда она и покаялась тоже… Хотя и не понимала тогда, что сделала, зачем… Мы уехали – мне надо было ещё год провести на реабилитации. Она снова осталась одна с детьми…
Потом был летний лагерь, и приехали отдыхать четверо его детей и племянники – помогла церковь. Все покаялись, приняли Христа. Сын вообще по месяцу, по два жил с отцом в Новокузнецке. А Дмитрия тянуло в Новый Свет, он поверил, что Господь хочет направить его служить миссионером в родном поселке. И у брата во Христе Виталия, освободившегося из колонии, тоже было видение – служить там. Ведь церквей в деревнях на севере Кузбасса совсем мало, даже православных, а люди погибают от пьянства… Пошли учиться в миссионерскую школу.
После лагеря дети вернулись домой, и Ульяна позвонила из деревни: «Не могу здесь больше находиться!»
– У меня паника была. Скоро зима, а дров нет, в доме разруха, нет сена корове, кормов свиньям. На зарплату в шесть тысяч с четырьмя детьми в деревне не выжить… Думала, брошу дом, возьму детей – и к родителям, – вспоминает она.
А сама все одно твердила бывшему мужу: «Жить с тобой не буду! Столько ты мне плохого сделал…»
– Ну, не могла уже… И обиды, и ненависть.., – виновато говорит Ульяна. – Он прикасается, а меня до сих пор как током бьет. Защитная реакция, что ли выработалась за эти годы. Но я думаю, мы это со временем преодолеем…
– Да, – соглашается Дмитрий, – реакция ещё осталась. Потому что когда наркотики, там такие вещи творятся…
В общем, он решил возвращаться. Были сомнения: какой, мол, из тебя пастырь, если даже миссионерскую школу не окончил?! Да и как люди отнесутся к человеку, который в одних трусах по деревне пьяный шатался? Не лучше ли уехать в другое место – где никто не знает, каким ты был прежде?
И был ясный ответ от Господа: «Я для тебя уже церковь собрал». И разве это честно – скрывать от людей, каким ты был до того, как коснулся твоего сердца Господь... Он явил Свою силу, изменил тебя совершенно, а ты будешь это чудо прятать?!
И ещё одно мучало: в Писании сказано, что если неверующая жена отказывается жить с тобой, христианином, ты можешь считать себя свободным от обязательств. Мужчина ещё молодой, а вокруг полно сестер незамужних… «Нехорошо человеку одному». Пошёл с этим к пастору, чтобы разрешил от брачных уз, пусть они и неформальные.
…Не сказал пастор Илья ни «разрешаю», ни «запрещаю». Деликатно поговорил, напомнил про детей…
В общем, приехали Дмитрий с Виталием в Новый Свет. А Ульяна забрала младшую дочь, десятилетнюю Машу, и уехала в Междуреченск: «Я столько лет одна с детьми была, теперь ты поживи».
– У меня даже сомнений не было почему-то, я не переживала за детей. Была уверенность, что всё с ними будет хорошо, – говорит Ульяна.
– «Сомнений не было» – алкашу детей оставить, - шутливо ворчит Дмитрий и продолжает свой рассказ:
– Начал служить с рвением. Люди встретили настороженно, помнили, каким я был. Но церковь действительно собралась. Стали приезжать братья, сестры – служения проходят по воскресеньям. Постоянно много гостей... В доме поставили новые окна, хозяйство умножилось – корова, две телки, бык, свиньи. Братья благословили кроликами, привезли инкубатор, козла и козу – не знаю, что с ними делать… Гектар земли – один дом, второй… Оформили участок земли под строительство дома молитвы… И тут я понял, что приоритеты-то расставил неправильно: семья оказалась на втором, а то и на третьем месте. Стал налаживать отношения…
Ульяна, Бог так устроил, оказалась в Междуреченске среди христиан – и дома, и на работе. Ходила в церковь. Дмитрий, когда она уезжала, поставил условие – посещать курс «Брак без сожалений». А сердце Ульяны – в деревне, с детьми. Все мысли о них. Началась депрессия.
– Как приду в церковь – два часа стою и плачу…
Наконец, не выдержала, позвонила Дмитрию, попросила денег на дорогу, но снова строго предупредила: «Жить с тобой не буду!»
– Ну, ладно, – говорит Дмитрий. – Стали проживать в одном доме, вместе служить людям. И Бог так сделал, что даже никаких помыслов греховных не возникало, жили в чистоте…
– Дети всё время вокруг него: «Папа, папа!» И это меня подкупало, заставляло по-другому посмотреть на него…
Предложение сделал неожиданно для неё. Попросил поехать с ним на конференцию по тюремному служению – помочь чем-то. Там, при всём честном народе, и попросил руки и сердца. Прямо скажем, здорово рисковал… Но Ульяна согласилась.
И вот мы сидим, разговариваем про такую сложную жизнь. В соседнем зале гремит музыка, гости смеются… И мы все понимаем, что точку в этой истории ставить негде. Бог стёр её, эту жирную точку. Он изменил этих двоих и дал им возможность жить вместе. В горе – куда ж без него на Земле?! И в радости – ищите, люди, пути к ней…
Никита Серебряный