«Бог научил меня сострадать людям»
Евгений Шумкин
«Был злыднем», – говорит Евгений Шумкин о своей прежней жизни. Его боялись даже его криминальные друзья. Когда на конференциях, где он рассказывает о своей жизни, звучит его тюремная кличка «Женя Мокруха», зал начинает смеяться. Не вяжется она с обликом этого добродушного человека. Потом смех стихает и воцаряется напряженная тишина…
– С детства мечтал быть криминальным авторитетом, – рассказывает Евгений. – В шесть лет курить начал, в десять – пить водку. Любил и умел драться. Жил на окраине Новосибирска, в «Нахаловке» – люди когда-то самовольно построили домишки. Ходили с ребятами, жертв себе искали… Когда пришёл на «малолетку», знал о преступной жизни всё – мои друзья отсидели по много лет. В карты умел играть, знал сленг, обычаи. Потом перевели на взрослый режим...
Дальше пошло как по накатанному: освободился в 1983 году, три года надзора дали. Власти к концу срока «попросили», чтобы уехал из Новосибирска – иначе, мол, посадят за что-нибудь. Перебрался в Новокузнецк, к другу, с которым вместе сидел. Неделю с ним водку пили, потом приятеля посадили. Пошёл на вокзал, стал «промышлять» – вечерами ходил в питейные заведения, вычислял, у кого есть деньги, и грабил.
– Был спортсменом, – говорит Евгений, – здоровья было много, наглости – ещё больше. И так влился в криминальный круг…
Печально известные девяностые годы дали новый импульс криминалу – появились первые по-настоящему богатые люди, предприниматели. Из-за границы пришло и слово «рэкет». Евгений мечтал об иномарке, приглядел жертву и очень настоятельно потребовал «поделиться». У той оказались связи в милиции. Ночью за ним пришли – проникли в квартиру через балкон, началась стрельба. Его ранили в пяти местах, а он – убил человека. Бежал, скрывался. Под автоматом заставил врачей в больнице обработать раны. Сказали, что нужно ампутировать кисть руки – началась гангрена. Отказался: «Я вам головы отрежу!»
Стало хуже. Друзья повезли в больницу – на ампутацию. Там его уже ждали – коллеги погибшего милиционера на похоронах поклялись отомстить убийце. Снова ушёл от погони. Пришёл окровавленный к другу, тот открыл, избитый. Сказал: «Ты уже не жилец, извини, родной. Тебя всё равно убьют. С тебя уже понту нет, батарейка кончилась. Что нужно – деньги, документы – бери, и чтобы я не знал, где ты будешь…»
– Чувствовал запах смерти, – признается Евгений, – кольцо сужалось, идти было некуда…
В отчаянии позвонил жене, с которой расстались. Она приехала, увезла к себе. Там его и взяли – сваркой срезали двери. Пристрелить не дала жена – сказала, что уже есть адвокат, проведена судмедэкспертиза, раны зафиксированы, так что засудит…
Увезли в шестой отдел. Очнулся в карцере:
– Лежу – пошевелиться не могу, весь окровавленный, избитый. Все надежды на себя лопнули, как мыльный пузырь. Внутри услышал слова: «Зачем ты жил? Где всё? Где все? Что будет с тобой дальше?» Я понимал, что смерть приходит, что ситуация безвыходная. Меня бросили в карцер умирать – не подходили, не кормили, не лечили. Был на грани жизни и смерти. И вдруг заговорило радио – о Боге, об Иисусе Христе. Что Он жив, что Он любит меня. Я взвыл: «Господи, помоги мне, дай мне шанс! Если я выживу, я пойду за Тобой!»
Удалось передать весточку на волю – «началась движуха», дела пошли на поправку. Раны затянулись. Что преступник жив, узнали и друзья убитого в милиции. И однажды пришли исполнить своё обещание. «Они не смогли открыть карцер, – говорит Евгений. – Всю ночь замок ковыряли. Бог запечатал двери… Ну, они открыли другие камеры, избили всех и ушли».
И начался период богоискательства:
– У меня икона была в камере – Дева Мария с маленьким Иисусом. Я возьму её, бывало, в руки и спрашиваю: «Где Ты сидишь? Кто Ты такой вообще? Я не пойму, как Ты меня можешь слышать… Где ты живёшь?» Стал анализировать, задумываться о смысле жизни. И Бог стал посылать мне знаки. Друзья на воле собирали передачи – конфеты, чай, продукты, завернутые в бумагу. Некоторые листочки оказались выдернуты из Священного Писания. Я их читал, собирал…
Старая жизнь, правда, брала своё. Евгения держали в одиночной камере – склонен к бунту, неповиновению. Вспоминает: «Меня даже друзья боялись, говорили: «Ты как мина замедленного действия. Никогда не знаешь, на ком взорвёшься».
…Однажды, говорит, к нему в камеру через «волчок» заглянул парнишка из соседней камеры – там прорвало трубу, и его вывели в коридор. Посмотрел на него и ушёл. А потом шлёт записку: «Ты такой авторитетный, со всеми общаешься, постоянно угораешь… А я в глаза посмотрел – там такая тоска…»
– Я подошёл к зеркалу, смотрел, смотрел… Кричу: «Ты что, попутался?! Я тебе дам тоску!» Он мне: «Не обманешь же себя. Внутрь загляни – когда один остаешься…» И молитву покаяния мне пишет: «Отче наш…» Говорит: «Читай молитву, будет лучше. Если хочешь узнать побольше – скажи мне, я напишу». И передал мне тетрадку – от «Бытия» до «Откровения» сжатую Библию, изложенную своими словами. И потом – псалмы, тоже своими словами. И стал я эту тетрадку читать и перечитывать. Иисус сказал: «Я вода живая... Я хлеб живой, сшедший с небес». Я вкушал эту пищу и не мог насытиться. И ощутил Его отцовскую любовь. Я никогда не был любим родителями – отец алкоголик был, мать постоянно была занята добычей денег, чтобы прокормить троих детей. Ни ласки, ни добрых слов я не помню…
Я перепробовал все наркотики на тот момент, но такого блаженства никогда не испытывал. Божья любовь пришла и растопила моё сердце. Исчезла раздражительность. Если раньше на меня муха садилась, я ударял себя с такой силой, что отбивал руку или плечо. А здесь муха ползает – мне щекотно, я смеюсь. Думаю: «Крыша, что ли поехала?» Как будто открылись новые глаза: стал замечать тараканчиков, мышек, крысок в камере, общаться с ними. Потом на прогулки стал ходить, солнышко увидел, птичек… Новый мир открылся, новая жизнь пришла. Услышал то, что не слышал раньше, увидел то, что не видел раньше…
Дали пятнадцать лет строго режима. Адвокатам удалось снизить срок до десяти лет.
– Этапировали в лагерь в Шерегеше. Ночью выгрузили, смотрю вокруг себя, восхищаюсь – такая красота! Говорю: « Благодарю Тебя, Господи, что ты привёл меня в такое место!» В зону заходим – там молитвенный дом строится: «Это тоже для меня, Отец!»
А потом началась лагерная жизнь, всё забылось… Но Бог коснулся сердца. Я стал переживать, что Он зовёт меня, стал почаще ходит в молитвенный дом, слушать Слово Божье. А ребята, с кем я общался, говорят: «Ходят разговоры по зоне. Чем вы там занимаетесь? Негоже тебе там быть, общаться с кем попало. Выбирай: или мы, или Бог». Я переживал: что делать? Но вспомнил, как я умирал, когда все от меня отказались, а Бог вселил в меня надежду, подарил мне новую жизнь… Пришёл к ребятам и сказал: «Я выбираю Бога». И всё: на следующий день стал выходить на зарядку, ходить с толпой в столовую… Там голод в зоне был. У меня была дистрофия, туберкулёзом заболел…
В Абагур увезли, потом в Мариинск. Там, говорит Евгений, Бог послал бельгийцев, которые испытывали новые лекарства от туберкулеза. Пошёл на поправку. В зону, в тайгу шёл уже как христианин – читал всем Библию, проповедовал Евангелие. Вспоминает:
– Были всевозможные испытания и со стороны и администрации, и ребят, которые знали меня раньше. Хотя бы помыть пол – «Иду туда, помой пол! Иди сюда…» Раньше я бы по соплям дал любому: «Что я вам, шнырь какой-то?!» А тут – без разговоров. Господь – моя сила и слава…
Когда Евгений освободился, он нашёл церковь в Новосибирске. Жить начал с чистого листа. Пошёл работать, хотя никогда в жизни не работал, – стал грузчиком, вагоны разгружал. Познакомился с нынешней женой, завел семью. Прежняя жена, говорит, когда увидела его, измененного, сказала однажды: «Если б я знала, что ты когда-нибудь изменишься, я бы тебя всю жизнь ждала. Но такого, каким ты был раньше, ждать смысла не было». Вспоминает: « Меня все боялись – и жена, и дочь. Когда я заходил – дочка плакать начинала… Бог научил меня любить людей, сострадать им, сделал моё сердце добрым и мягким. Сейчас я радуюсь жизни».
Вот уже пятнадцать лет Евгений – в тюремном служении
– Я служу этим людям, которые изранены жизнью, судьбой. Ездим в колонии, показываем: мы, верующие, такие же люди, как они. Играем с ними в футбол, теннис, волейбол, беседуем. Спрашивают: зачем вы сюда приезжаете? Отвечаю: все, пока сидят, хотят начать другую жизнь, но когда освобождаются, возвращаются на тот же круг. Как водитель могу сказать: из колеи трудно выбраться: как ни поворачивай колёса, она тебя несёт. Так и в жизни – человек на свободе возвращается в ту же колею – те же друзья, профессии нет, на работу не берут. От безысходности – алкоголь, наркотики, преступления. Мы показываем: выход из этой колеи есть. Не только проповедуем Слово Божье – тех, кто пожелает, встречаем. У нас есть Дом милосердия, где бывшие заключенные проходят реабилитацию, учатся, как правильно жить, работать, вести себя в семье. Кто нас учил этому?! Мы знаем, как все живут, а как правильно – не знаем… Когда они выходят из центра, мы помогаем им найти работу, сопровождаем их по жизни. Окружение уже другое, друзья другие, отношение к людям другое. Любовь пришла к человеку…
Евгений очень занятой человек – семья, работа, служение в церкви, трудные подростки, строительство дома... Времени, кажется, ни на что нет. Но он охотно откликается на просьбы приехать и рассказать о своей прежней и новой жизни. В этот раз он выступал перед ребятами из благотворительного фонда по реабилитации наркозависимых «Источник Жизни». Объясняет:
– Мы делимся тем, что сделал с нами Бог. Что, я что ли изменил себя?! Нет, это сделал Иисус. Не измени Он меня, я был бы всё таким же злыднем. Он сказал о верующих: «Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек; и никто не похитит их из руки Моей». Не хочу быть похищенным, обманутым – у меня есть с чем сравнить мою нынешнюю жизнь. Сейчас я наслаждаюсь ею – каждый день.
…Когда-то в лагере Евгений Шумкин написал стихотворение. В нём есть такие строки:
И ныне ты Его, Его навеки.
Изыскан, найден и спасён.
Стал новой тварью, новым человеком
И больше – сыном Божьим наречён….
– С детства мечтал быть криминальным авторитетом, – рассказывает Евгений. – В шесть лет курить начал, в десять – пить водку. Любил и умел драться. Жил на окраине Новосибирска, в «Нахаловке» – люди когда-то самовольно построили домишки. Ходили с ребятами, жертв себе искали… Когда пришёл на «малолетку», знал о преступной жизни всё – мои друзья отсидели по много лет. В карты умел играть, знал сленг, обычаи. Потом перевели на взрослый режим...
Дальше пошло как по накатанному: освободился в 1983 году, три года надзора дали. Власти к концу срока «попросили», чтобы уехал из Новосибирска – иначе, мол, посадят за что-нибудь. Перебрался в Новокузнецк, к другу, с которым вместе сидел. Неделю с ним водку пили, потом приятеля посадили. Пошёл на вокзал, стал «промышлять» – вечерами ходил в питейные заведения, вычислял, у кого есть деньги, и грабил.
– Был спортсменом, – говорит Евгений, – здоровья было много, наглости – ещё больше. И так влился в криминальный круг…
Печально известные девяностые годы дали новый импульс криминалу – появились первые по-настоящему богатые люди, предприниматели. Из-за границы пришло и слово «рэкет». Евгений мечтал об иномарке, приглядел жертву и очень настоятельно потребовал «поделиться». У той оказались связи в милиции. Ночью за ним пришли – проникли в квартиру через балкон, началась стрельба. Его ранили в пяти местах, а он – убил человека. Бежал, скрывался. Под автоматом заставил врачей в больнице обработать раны. Сказали, что нужно ампутировать кисть руки – началась гангрена. Отказался: «Я вам головы отрежу!»
Стало хуже. Друзья повезли в больницу – на ампутацию. Там его уже ждали – коллеги погибшего милиционера на похоронах поклялись отомстить убийце. Снова ушёл от погони. Пришёл окровавленный к другу, тот открыл, избитый. Сказал: «Ты уже не жилец, извини, родной. Тебя всё равно убьют. С тебя уже понту нет, батарейка кончилась. Что нужно – деньги, документы – бери, и чтобы я не знал, где ты будешь…»
– Чувствовал запах смерти, – признается Евгений, – кольцо сужалось, идти было некуда…
В отчаянии позвонил жене, с которой расстались. Она приехала, увезла к себе. Там его и взяли – сваркой срезали двери. Пристрелить не дала жена – сказала, что уже есть адвокат, проведена судмедэкспертиза, раны зафиксированы, так что засудит…
Увезли в шестой отдел. Очнулся в карцере:
– Лежу – пошевелиться не могу, весь окровавленный, избитый. Все надежды на себя лопнули, как мыльный пузырь. Внутри услышал слова: «Зачем ты жил? Где всё? Где все? Что будет с тобой дальше?» Я понимал, что смерть приходит, что ситуация безвыходная. Меня бросили в карцер умирать – не подходили, не кормили, не лечили. Был на грани жизни и смерти. И вдруг заговорило радио – о Боге, об Иисусе Христе. Что Он жив, что Он любит меня. Я взвыл: «Господи, помоги мне, дай мне шанс! Если я выживу, я пойду за Тобой!»
Удалось передать весточку на волю – «началась движуха», дела пошли на поправку. Раны затянулись. Что преступник жив, узнали и друзья убитого в милиции. И однажды пришли исполнить своё обещание. «Они не смогли открыть карцер, – говорит Евгений. – Всю ночь замок ковыряли. Бог запечатал двери… Ну, они открыли другие камеры, избили всех и ушли».
И начался период богоискательства:
– У меня икона была в камере – Дева Мария с маленьким Иисусом. Я возьму её, бывало, в руки и спрашиваю: «Где Ты сидишь? Кто Ты такой вообще? Я не пойму, как Ты меня можешь слышать… Где ты живёшь?» Стал анализировать, задумываться о смысле жизни. И Бог стал посылать мне знаки. Друзья на воле собирали передачи – конфеты, чай, продукты, завернутые в бумагу. Некоторые листочки оказались выдернуты из Священного Писания. Я их читал, собирал…
Старая жизнь, правда, брала своё. Евгения держали в одиночной камере – склонен к бунту, неповиновению. Вспоминает: «Меня даже друзья боялись, говорили: «Ты как мина замедленного действия. Никогда не знаешь, на ком взорвёшься».
…Однажды, говорит, к нему в камеру через «волчок» заглянул парнишка из соседней камеры – там прорвало трубу, и его вывели в коридор. Посмотрел на него и ушёл. А потом шлёт записку: «Ты такой авторитетный, со всеми общаешься, постоянно угораешь… А я в глаза посмотрел – там такая тоска…»
– Я подошёл к зеркалу, смотрел, смотрел… Кричу: «Ты что, попутался?! Я тебе дам тоску!» Он мне: «Не обманешь же себя. Внутрь загляни – когда один остаешься…» И молитву покаяния мне пишет: «Отче наш…» Говорит: «Читай молитву, будет лучше. Если хочешь узнать побольше – скажи мне, я напишу». И передал мне тетрадку – от «Бытия» до «Откровения» сжатую Библию, изложенную своими словами. И потом – псалмы, тоже своими словами. И стал я эту тетрадку читать и перечитывать. Иисус сказал: «Я вода живая... Я хлеб живой, сшедший с небес». Я вкушал эту пищу и не мог насытиться. И ощутил Его отцовскую любовь. Я никогда не был любим родителями – отец алкоголик был, мать постоянно была занята добычей денег, чтобы прокормить троих детей. Ни ласки, ни добрых слов я не помню…
Я перепробовал все наркотики на тот момент, но такого блаженства никогда не испытывал. Божья любовь пришла и растопила моё сердце. Исчезла раздражительность. Если раньше на меня муха садилась, я ударял себя с такой силой, что отбивал руку или плечо. А здесь муха ползает – мне щекотно, я смеюсь. Думаю: «Крыша, что ли поехала?» Как будто открылись новые глаза: стал замечать тараканчиков, мышек, крысок в камере, общаться с ними. Потом на прогулки стал ходить, солнышко увидел, птичек… Новый мир открылся, новая жизнь пришла. Услышал то, что не слышал раньше, увидел то, что не видел раньше…
Дали пятнадцать лет строго режима. Адвокатам удалось снизить срок до десяти лет.
– Этапировали в лагерь в Шерегеше. Ночью выгрузили, смотрю вокруг себя, восхищаюсь – такая красота! Говорю: « Благодарю Тебя, Господи, что ты привёл меня в такое место!» В зону заходим – там молитвенный дом строится: «Это тоже для меня, Отец!»
А потом началась лагерная жизнь, всё забылось… Но Бог коснулся сердца. Я стал переживать, что Он зовёт меня, стал почаще ходит в молитвенный дом, слушать Слово Божье. А ребята, с кем я общался, говорят: «Ходят разговоры по зоне. Чем вы там занимаетесь? Негоже тебе там быть, общаться с кем попало. Выбирай: или мы, или Бог». Я переживал: что делать? Но вспомнил, как я умирал, когда все от меня отказались, а Бог вселил в меня надежду, подарил мне новую жизнь… Пришёл к ребятам и сказал: «Я выбираю Бога». И всё: на следующий день стал выходить на зарядку, ходить с толпой в столовую… Там голод в зоне был. У меня была дистрофия, туберкулёзом заболел…
В Абагур увезли, потом в Мариинск. Там, говорит Евгений, Бог послал бельгийцев, которые испытывали новые лекарства от туберкулеза. Пошёл на поправку. В зону, в тайгу шёл уже как христианин – читал всем Библию, проповедовал Евангелие. Вспоминает:
– Были всевозможные испытания и со стороны и администрации, и ребят, которые знали меня раньше. Хотя бы помыть пол – «Иду туда, помой пол! Иди сюда…» Раньше я бы по соплям дал любому: «Что я вам, шнырь какой-то?!» А тут – без разговоров. Господь – моя сила и слава…
Когда Евгений освободился, он нашёл церковь в Новосибирске. Жить начал с чистого листа. Пошёл работать, хотя никогда в жизни не работал, – стал грузчиком, вагоны разгружал. Познакомился с нынешней женой, завел семью. Прежняя жена, говорит, когда увидела его, измененного, сказала однажды: «Если б я знала, что ты когда-нибудь изменишься, я бы тебя всю жизнь ждала. Но такого, каким ты был раньше, ждать смысла не было». Вспоминает: « Меня все боялись – и жена, и дочь. Когда я заходил – дочка плакать начинала… Бог научил меня любить людей, сострадать им, сделал моё сердце добрым и мягким. Сейчас я радуюсь жизни».
Вот уже пятнадцать лет Евгений – в тюремном служении
– Я служу этим людям, которые изранены жизнью, судьбой. Ездим в колонии, показываем: мы, верующие, такие же люди, как они. Играем с ними в футбол, теннис, волейбол, беседуем. Спрашивают: зачем вы сюда приезжаете? Отвечаю: все, пока сидят, хотят начать другую жизнь, но когда освобождаются, возвращаются на тот же круг. Как водитель могу сказать: из колеи трудно выбраться: как ни поворачивай колёса, она тебя несёт. Так и в жизни – человек на свободе возвращается в ту же колею – те же друзья, профессии нет, на работу не берут. От безысходности – алкоголь, наркотики, преступления. Мы показываем: выход из этой колеи есть. Не только проповедуем Слово Божье – тех, кто пожелает, встречаем. У нас есть Дом милосердия, где бывшие заключенные проходят реабилитацию, учатся, как правильно жить, работать, вести себя в семье. Кто нас учил этому?! Мы знаем, как все живут, а как правильно – не знаем… Когда они выходят из центра, мы помогаем им найти работу, сопровождаем их по жизни. Окружение уже другое, друзья другие, отношение к людям другое. Любовь пришла к человеку…
Евгений очень занятой человек – семья, работа, служение в церкви, трудные подростки, строительство дома... Времени, кажется, ни на что нет. Но он охотно откликается на просьбы приехать и рассказать о своей прежней и новой жизни. В этот раз он выступал перед ребятами из благотворительного фонда по реабилитации наркозависимых «Источник Жизни». Объясняет:
– Мы делимся тем, что сделал с нами Бог. Что, я что ли изменил себя?! Нет, это сделал Иисус. Не измени Он меня, я был бы всё таким же злыднем. Он сказал о верующих: «Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек; и никто не похитит их из руки Моей». Не хочу быть похищенным, обманутым – у меня есть с чем сравнить мою нынешнюю жизнь. Сейчас я наслаждаюсь ею – каждый день.
…Когда-то в лагере Евгений Шумкин написал стихотворение. В нём есть такие строки:
И ныне ты Его, Его навеки.
Изыскан, найден и спасён.
Стал новой тварью, новым человеком
И больше – сыном Божьим наречён….